Зачем лечить

Опубликовано:22.09.2012

Доктор Никольский Популярное, Клинические заметки
Зачем лечить

Около десяти утра, вскоре после сдачи дежурства, молодой врач Петр ехал домой на велосипеде из больницы. На машину он еще не заработал, но своим простым, пятискоростным велосипедом, купленным, тем не менее самостоятельно, на первые две зарплаты, он очень гордился.

Но сегодняшнее утро — приветливое и солнечное, раннелетнее, с высыхающими лужами и яркой зеленью, его совершенно не радовало.

Пятимесячный отказной органик, с желудочным зондом и пневмонией, которого он ночью наблюдал на отделении, три раза забивался слизью, раз за разом переставая дышать. Опытные сестры санировали дыхательные пути, но ребенок все равно хрипел, давал остановки дыхания и продолжать лихорадить несмотря на смену антибиотика, и, в общем, требовал беспрерывного наблюдения.

Петр даже вызывал реаниматолога, но он, видя неопытность молодого педиатра, умело отвязался от неперспективного пациента. «Дышит?» — строго спросил он. «Сейчас — да», стесняясь, что оторвал старшего коллегу от серьезной взрослой работы, отвечал Петр. «Наблюдайте», — с назиданием сказал реаниматолог, и растворился в темноте бесконечных темных коридоров больницы быстрыми шагами.

Ребенок вскоре снова подзабился и стал тяжело дышать. «Дотянуть бы до утра», — думал Петр, тоскливо смотря на скрюченное бессмысленное тельце, с синевой носогубного треугольника и участием всех вспомогательных мышц в акте дыхания. Ласково бурлил кислород.

Ребенок был абсолютно бесперспективен. Глубокая недоношенность, БЛД, органическое поражение ЦНС, тетрапарез, гипотрофия, кормление через зонд, так как глотательный рефлекс полностью отсутствовал.

«Зачем мы мучаем его и себя?», — размышлял Петр. «Что более человечно: продлевать его страдания или совершить преступление, прекратив их?»

И сейчас, порывисто крутя педали велосипеда, он думал о том же.

Эти вопросы тревожили его еще с последних курсов института.

«Действительно, зачем вообще лечить, если жизнь бессмысленна, конечна? Зачем продлевать жизнь пациенту, чьи дни уже сочтены, на месяц — два, подвергая его жизнь дополнительным мукам? Зачем реанимировать глубоконедоношенного ребенка, родившегося с весом меньше 500 грамм, спасать ему жизнь, зная, что с вероятностью  99%, даже если он выживет, то останется на всю жизнь инвалидом, а его родители, если конечно от него сразу не откажутся, потратят всю свою энергию и молодость на уход, и, скорее всего, разведутся, не выдержав груза бытовых проблем, вместо того, чтобы родить другого здорового ребенка и жить счастливо — а ведь жизнь одна?

Зачем тратить гигантские  деньги на лечение, которое не принесет явного выздоровления, больному с редким наследственным заболеванием? Ведь можно было бы на эти деньги, потраченные только на этого одного пациента, вылечить тысячу обычных больных….»

Петр приехал домой и затащил велосипед на четвертый этаж.

На пороге его встретила встревоженная мать. «Федя заболел». Федя был пятилетним братом Петра.

Петр зашел в комнату. «Привет!». Федя с трудом улыбнулся в ответ, но ему действительно было не хорошо. Он лежал на кровати, весь бледный, горячий, температура была больше 39. «Недавно дала ему нурофен», — сказала мама.

На секунду чувства острой жалости, тревога, страх — вдруг он не поставит правильный диагноз своему родному брату!, вызвали легкое помутнения перед глазами Петра и небольшую дрожь в руках. Но через секунду он сумел взять себя в руки.

И вот тогда уже не как брат, а как врач, молодой, но уже достаточно опытный, он осматривал заболевшего пациента.

Кожа, легкие, сердце, живот — все было чисто, но Петр уже держал в уме бросившиеся ему в глаза сразу, еще когда он в первый раз взглянул на пациента, вздувшиеся очертания шейных лимфоузлов, но тогда он не стал их трогать — приберег на конец осмотра.

Вот и они — увеличенные до 3-4 см, слегка болезненные шейные лимфоузлы. По идее, осталось только посмотреть, что же там с миндалинам.

Но Федя капризничал и категорически не хотел открывать рот, бешено орал и вырывался. И опять на секунду Петру стало его так жаль, что тут же возникла предательская мысль: «А может и не надо смотреть горло, ведь братишка не хочет?»

Но здравый смысл вновь заткнул братские чувства и Петр приказал матери посадить Федю к себе на колени, ноги зажать, руки и голову держать. Федя зажал зубы мертвой хваткой, но педиатр не торопился, спокойно выжидал время, держа на готове включенным фонарик. И в момент очередного выкрика «Не хочу!» привычным молниеносным движением прижал ложкой язык и за ним увидел сильно увеличенные миндалины, покрытые гнойными налетами. Ангина.

Дальше были опять жаропонижающие средства, обильное питье. Ситуация осложнилась тем, что первый антибиотик не подействовал — возможно был фальшивым, другой все-таки подействовал, но сильно расстроился живот, пришлось дополнительно назначать биопрепараты. Болезнь медленно отступала, температура нормализовалась, налеты исчезли.

Через два дня Петр опять крутил педали по направлению к больнице на дежурство.

«На самом деле все эти вопросы не подвластны формальной логике», — думал он.

«Вот, например, — зачем государства пропагандируют здоровый образ жизни, несмотря на то, что финансовым институтам фактически очень выгодны курильщики, так как они обеспечивают акцизные сборы, при этом рожают детей, работают, платят налоги и скоропостижно умирают в возрасте около 55 лет, не доживая до пенсии. Условно можно сказать, что государству невыгодны здоровые люди, живущие дольше пенсионного возраста- им надо платить пенсию и обеспечивать дорогостоящим лечением болезней, неминуемо появляющихся в старости.

Гуманизм — это нелогично и не прагматично. Но есть общечеловеческие ценности, которые важнее всего».

«А врач всего лишь делает свою работу, а решение о смысле и целесообразности чужой жизни не находится в его компетенции».

«И существует проверенный способ, позволяющий с высокой точностью решить вопрос о необходимости и объеме лечения. Достаточно представить в роли пациента своего близкого родственника и тогда вопрос «зачем лечить» отпадет сам собой».

«Но, чтобы эффективно лечить этого новоявленного «родственника», и, даже для того, чтобы вылечить действительно своего близкого родственника, необходимо об этом родстве забыть, и увидеть перед собой снова только пациента, иначе эмоции не дадут тебе сделать все правильно».