Ужасы нашего городка

Опубликовано:29.04.2013

Доктор Никольский Популярное, Клинические заметки

Ужасы нашего городка

Прибавление

Я ехал на вызов к мальчику двух лет, мама которого, вскоре собиралась снова ею стать. По моим ощущениям, текущий срок беременности должен был быть где-то около 20 недель.

—  У Павла — 39, — сказала она мне по телефону. И хотя в этот пятничный вечер я лечить больше никого не планировал, пришлось к нему поехать.

Жара этим летом стояла удушающая. За день город накалился до предела и, казалось, начал расплавляться, теряя четкость очертаний. Красный диск солнца медленно спускался в створе западных улиц, беспощадно выжигая сетчатку. Машины кипели и набивались в пробки.

Когда я уже подходил к дому пациента, вдруг потемнело. Раскаленный воздух потяжелел и застыл. В следующее мгновение внезапный порыв ветра вырвал мусор из контейнера помойки и закружил бумажки, пластиковые бутылки и песок в бешеном водовороте. Вдали послышались громовые раскаты.

С первыми крупными каплями грозы, я вбежал в парадную и поднялся на нужный этаж.

***

—  А у нас — прибавление! — приветливо встретила меня мама мальчика и улыбнулась.

Взгляд ее при этом указывал куда-то за дверь, в угол прихожей.

И то ли я был слегка оглушен солнцем и духотой, то ли просто устал, но вдруг внутри меня что-то оборвалось. Полностью не осознавая, что делаю, я в ужасе заглянул за дверь, ожидая там увидеть глубоко недоношенного новорожденного, нуждающегося в экстренной реанимационной помощи.

Но кроме коврика, на котором свернулась клубком собака, в углу никого не было.

Я недоумевающе перевел взгляд на мать.

— У нас прибавление, — повторила она. — У нашей Габриетты родился щенок!

Тут только я заметил малюсенького щеночка, уткнувшегося в живот Габриетты.

Я с облегчением выдохнул. Но сердце еще слегка колотилось.

***

Осмотрев Павла, и убедившись, что ничего страшного нет, я снова вспомнил про беременность мамы.

— А как ваше самочувствие? — осведомился я.

—  У меня случился выкидыш, — ровным голосом сообщила она. — А в остальном — все хорошо.

***

Я спускался по лестнице. На улице барабанил ливень, сверкали вспышки молний. У незакрытого окна между первым и вторым этажом образовалась небольшая лужа. Стоящая на подоконнике, стеклянная банка с окурками наполовину заполнилась желтой водой.

Горе

Я продолжал стоять в пролете между первым и вторым этажом, поскольку решил переждать проливной дождь.

В каменном дворе было мрачно. Черные мокрые деревья угрожающе нависали над детской площадкой, состоящей из качелей, горки и врытых в землю покрышек. Градом сыпались сбитые ветром кленовые листья.

***

Спокойствие темной лестницы разрезал телефонный звонок.

-Доктор! — раздался в телефоне встревоженный женский голос. Я узнал маму моей пациентки, несколько лет назад прооперированной по поводу опухоли забрюшинного пространства. — Доктор, у нас — горе!

В горле пересохло, сердце сначала как-будто остановилось, а затем глухими ударами застучало в голове. Я с ужасом ждал продолжения. Что могло случиться? Ведь все было хорошо? Осложнения? Новая опухоль? Метастазы?

— Что у вас случилось?!

—  У нас горе! У дочери нашли… стафилококк! В носу! Что же нам теперь делать?!

В ее голосе звучало искреннее отчаяние.

На несколько секунд я потерял дар речи. Я был потрясен. Но, конечно, не «горем», постигшим ребенка.

Удивительное дело — родители, стойко пережившие операцию по удалению опухоли у ребенка и пять курсов химиотерапии, оказались настолько чувствительны к дурацкому советскому мифу.

-Ничего страшного, — сказал я маме. — Вообще-то, это нормальная микрофлора носоглотки.

Боюсь, мои слова оказались для нее не совсем теми, которые она ожидала услышать. Возможно, нужно было ей посочувствовать. Но я почему-то, наоборот, испытывал сильное облегчение. На душе стало совершенно легко.

***

Забыв про погоду, я вышел из парадной. Небо уже светлело, но продолжало извергать потоки воды. Разбитый асфальт двора был густо унавожен грязью, листьями и окурками.

Когда я выходил через арку дома на улицу, в лицо ударил порыв ветра, сорвал капюшон и облепил очки мокрыми брызгами. Не разбирая дороги, полу-наощупь, подслеповато щурясь из-под разводов очков, я брел к машине.

Неприятность

На следующее утро, в субботу я мирно пил зеленый чай с жасмином в кругу семьи. На улице ярко светило солнце, пели птицы; все предвещало чудесный день и долгожданный отдых.

***

Около 11 утра позвонила моя недавняя пациентка, молодая мать трехмесячной Леночки.

—  Прошу прощения, что беспокою вас в выходной, доктор.

—  Ничего страшного.

—  Не рано?

—  Нормально.

—   Есть минутка?

—  Слушаю вас.

—  Вы знаете… не знаю как сказать… В общем, у нас случилась неприятность.

—  Неприятность?

—  Да, Леночка утонула. В ванной.

Надо сказать, что обычно, даже в самых серьезных медицинских ситуациях я остаюсь совершенно хладнокровным. Я и сейчас не произнес ни слова, но невербальный компонент оказался явно сильней.

По всей видимости, у меня необычайно сильно изменилось лицо, потому что моя жена выронила кусок булки с яблоком и с тревогой уставилась меня. Дети замерли и перестали баловаться, и даже маленький Лев перестал гулить и насторожился.

—  Что сейчас с ней? — вымолвил я.

—  Уже все нормально. Муж ее реанимировал.

—  Дело было так. Вчера дочка купалась в ванной в плавательном круге, а я буквально на 5 минут вышла, проводить мужа. Пока меня не было, она каким-то образом выскользнула из круга, и, когда я вернулась, уже лежала на дне синяя и не дышала.

—  Я схватила ее на руки и побежала на лестницу вслед за ушедшим отцом. Догнала его, отдала ему ребенка, он что-то с ней долго делал, и в итоге она пришла в сознание.

—  Действительно, — выговорил я, — это неприятность. И слава Богу, что дело не дошло до горя. Но большая к вам просьба, впредь не оставлять ребенка в ванной даже на одну секунду.

***

Я вышел на улицу. Светило солнце и пели птицы. Суббота. А в такие дни, все-таки, звонят, болеют и сходят с ума значительно реже, чем в дождь.