Проба


Еще в интернатуре я узнал, что приятнейшей обязанностью дежурного врача является снятие пробы. Это значит, что перед завтраком, обедом и ужином ты посещаешь больничную кухню и пробуешь все, что приготовили для пациентов.

Эта почетная миссия неизменно сопровождается торжественной обстановкой. Ты приходишь на кухню, и, в этот момент взоры всех поваров и поварят обращаютсяна тебя. В лицах их читается какое-то истинное удовольствие и особое уважение, что никогда не ощутишь от пациентов своего отделения.

Главный повар услужливо поднимает и придерживает крышку от кастрюли. Стоя перед огромной посудиной с дымящимся супом, ты зачерпываешь немного в поварешку, долго дуешь. Затем осторожно пробуешь, с глубокомысленным видом морщишь лоб, и, наконец, одобрительно киваешь головой. Повар тоже одобрительно кивает, улыбается и ведет тебя дальше, к другим кастрюлям и кастрюлькам, попутно объясняя, что, для кого, и как приготовлено.

Например, абсолютно несолено-безвкусное для нефрологических пациентов, безмолочное для аллергиков, пюреобразное для «язвенников» и  т.д. После снятия пробы ты расписываешься в специальном журнале и разрешаешь выдавать приготовленный обед на отделения.

Но самое приятное происходит после дегустации. За небольшой ширмой для доктора накрыт скромный, но добротный стол. Больничные щи, пара кусков хлеба, слегка разбавленый компот и вкуснейшие ленивые голубцы со сметаной.

Откушав, ты возвращаешься на отделение весьма удовлетворенным, с приятным чувством выполненного долга.

Потом я закончил интернатуру и начал работать в другом месте. Это была огромная больница с большим количеством отделений, корпусов, коридоров. Изучить ее с ходу было непросто.

Помню, как однажды, во время дежурства, переходя ночью из одного корпуса в другой, в темном коридоре я обнаружил плачущую старушку.

— Что случилось, бабушка?

—    Потерялась я, — всхлипывая, сообщила она. — Навещала внучку, и вот, с девяти вечера не могу найти выход, заааблудилась…

А был уже час ночи, между прочим.

В общем, в одно из первых дежурств, когда я еще только стал осваивать бескрайние просторы новой больницы, мне поручили снять пробу на кухне. Здесь тоже это делают? Отлично! Весьма вдохновленный, я сразу собрался и пошел выполнять свой долг.

Я бодро вошел на кухню и сразу почувствовал, что что-то не так. На меня решительно никто не обращал внимания. Повара суетились около сковородок и кастрюль, что-то резали, раскладывали салаты по плошкам. Я кашлянул. На меня недоуменно озирались, смотрели, но никто не двигался с места.

Я помахал им рукой. — Вообще-то я уже здесь, добрый день!

—    А вы… кто? — спросил меня повар.

—    Я доктор, пришел снимать пробу, — отвечаю. Повар с сомнением меня разглядывал.

—    Какую пробу?

—    Вы что, правил не знаете?

—    Каких правил?!

—    Ок, еще раз. Я доктор, пришел снимать пробу, давайте журнал, давайте пробовать уже.

—    Что пробовать?

— Вы чего здесь, совсем что ли с ума посходили? Не понимаете, кто к вам пришел?!  — я уже совсем разозлился. — Я, между прочим, официальное лицо, дежурный врач! Шевелитесь быстрее, меня больные ждут.

Тут только пошло какое-то движение. Но вместо того, чтобы наконец провести меня к кастрюлям, повар стремглав выбежал из помещения. Вслед за ним с кухни устремился и весь остальной персонал.

Я в недоумении остался один. Хорошо, думаю, не буду терять времени.

Для начала я решил снять пробу с салата. Ничего себе, первый раз вижу, чтобы для больных готовили оливье. Интересно, это для какого отделения? Затем я перешел на борщ. Потом обнаружил жареную курицу с картошкой.

В этот момент на кухню вошла целая делегация. Во главе ее была крупная молодая женщина с нарисованным лицом, вся увешанная золотыми цепочками и облепленная перстнями; из-за нее выглядывали запыхавшиеся, видимо от непривычного бега, повара.

Я, не обращая внимания на перстни, продолжал спокойно дожевывать курицу. Минуту помолчали.

—    Вы кто? — наконец нервно спросила крупная женщина.

—    Я доктор, пришел на кухню снимать пробу.

—    Но ведь нас уже проверяли на прошлой неделе?

—    Вообще-то, полагается проверять каждый день, — объяснил я. — Причем трижды — перед завтраком, обедом и ужином.

Несмотря на толстый слой мастики на ее лице, стало заметно, что она сильно побледнела. Она осела на стул и глубоко задумалась. Я доел курицу и налил компот.

—    Подождите, еще раз. Вы кто? Откуда? — спросила она.

—    Я врач, дежурный, пришел на кухню снимать пробу.

Тут ее лицо озарилось какой-то догадкой. — Вы сказали «на кухню»?

—    Ну да.

—    Тогда мне все понятно! — воскликнула она.

—    Наконец-то, — говорю.

—    Пойдемте, доктор, — женщина подхватила меня под локоть и потащила в какое-то подсобное помещение.

Она усадила меня за стол. Сама с видимым облегчением развалилась на стуле и закурила. — Чай? Кофе? Или может коньяк?

—    Да нет, — говорю, — спасибо, мне еще больных принимать.

—    Значит, вы думаете, что это — кухня?

—    А что же? — спрашиваю язвительно. — Палата номер шесть?

—    Так вот — это — не кухня! Это коммерческая столовая! Моя столовая! Мой бизнес! А больничная кухня — этажом ниже!

Тут настала моя очередь почувствовать себя сильно не в своей тарелке. Внезапно я осознал свою ошибку. На больничной кухне я ни разу еще не был, и по ошибке, «на автомате», пришел в столовую, где до этого несколько раз обедал.

Владелица бизнеса закурила вторую. — А я думала — опять СЭС! Только на прошлой неделе урегулировали! А тут вы!

Через минуту она совсем успокоилась и было видно, что настроение у нее улучшилось. — А вы не стесняйтесь, заходите к нам еще, — предложила она. — Накормим, напоим, для вас — ничего не жалко!

Я извинился за ошибку, попрощался и пошел вниз на кухню. Там меня уже заждались. После жареной курицы и салата, водянистый суп для кишечных больных как-то не шел.

Больше пробу я снимать не ходил. Надоело.

А столовую посещал. Несмотря на неприятный инциндент, работники столовой испытывали ко мне какое-то особое уважение. Делали скидку, предлагали кофе за счет заведения. Таинственно улыбались.